Все вещи на свете имеют не только свой некий облик, но так же и подобие, к коему всегда они неизбежно стремятся. Всякий, давший себе труд задуматься о сущем, окружающем его, тут же обнаружит неизменное: в мире вещей ничто не бывает другим, как только лёгким, в подобие воздуху, жёстким, аки земная твердь, и текучим, словно вода.
Удивительно ли, что подобия эти соответствуют так же основным стихиям, кои подвластны обладающим должным знанием. Но, кроме того, существует ещё одна, последняя – стихия огня. Природа её загадочнее прочих, а суть непостижима, ибо несть среди живущих точных знаний о возникновении её; как нет и тех, кто, пользуясь ею, мог бы утверждать, что вполне подчинил её себе.
Древними полагалось, что огонь частица старшая и главная из прочих, образующих мир, и только союз с ним наполнил жизнью остальные: всё родилось в огне и хранит готовность в него уйти. Соединение стихий есть задача непростая, но выполнимая, ибо связь их не прошла и поныне.
Первозданный огонь укрыт в твёрдых телах. Так только в горниле раскаляясь куётся добрый меч, а камень названный «углём» отдает свой внутренний жар и пламень, разжигая очаги далёких от таинств.
Есть среди жидкостей такие, что не меньше твёрдых тел полнятся пламенем, выходящим во вне в известных условиях. И вспыхнет синим наикрепчайшее вино, будучи разлитым на разогретую поверхность металла.
Лишь воздух словно бы нечуток к огненной страсти и бежит от неё, но есть и то, что всё текучее в огне даст легкий пар, подобный воздуху.
Огонь связал собой все вещи и явления, проникнув всюду, и нет ничего, что устояло бы перед ним.
Счастье живущих заключено в том, что никто не может заставить вернуться истинно первичный, объединяющий, огонь в мир, что бы возвратить ему все, что из него вышло. Ибо это означало бы конец старого, равно как и возможность начаться новому, чего никому познать уже не привелось бы.
Буде нашёлся бы некто, рискнувший напомнить миру о его младенчестве, сдержать бы его не могло ничто, как только сила одних лишь стражей названного огня, существ, именуемых драконами.
И когда не найдется ни одного из стражей, дни мира будут сочтены, потому что связь, его объединяющая, утратится, дав волю хаосу бессвязного. Имя же последнему – хронофаг.